На страницах классики

… меня очень волнует одна мысль: как бы удержать и развить… те особенности русской народной охоты, которые так замечательно повлияли на творчество наших учёных, путешественников, писателей, художников, композиторов…

Я не могу себе представить, какие ощущения в мире  могут  сравниться  с
тем, что испытываешь на глухарной охоте. В  ней  так  много  неожиданного,
волнующего, таинственного, трудного и прелестного, что этих впечатлений не
забудешь никогда в жизни.

Случалось не раз мне зимой пропадать в лесу, видал цыган мороза! И до сих пор, когда в сумерках гляну издали на серую полосу леса, отчего-то становится не по себе. Зато уж как удастся утро с легким морозцем после пороши, так я рано, далеко от солнца иду в лес и справляю свое рождество, до того прекрасное, какое, думается самому, никто никогда не справлял.

Я любил слушать бесконечные рассказы Шапкина о разных «случаях», которыми обильно пересыпана была вся его жизнь; вернее сказать, эта жизнь представляла одну сплошную цепь таких случаев, потому что жил он, как птица, изо дня в день.

Самое дорогое, поэтическое время для ружейного охотника—весна: пролет и прилет птицы! Целую зиму поглядывал он с замирающим сердцем на висящие в покое ружья, особенно на любимое ружье. Не один раз, без всякой надобности, были вымыты стволы, перечищены и перемазаны замки. Наконец, проходит долгая, скучная, буранная зима…

Вечером мы с охотником Ермолаем отправились на «тягу»… Но, может быть, не все мои чита-тели знают, что такое тяга. Слушайте же, господа.

...Осенью вальдшнепы часто держатся в старинных липовых садах. Таких садов у нас в Орловской губернии довольно много. Прадеды наши при выборе места для жительства, непременно отбивали десятины две хорошей земли под фруктовый сад с липовыми аллеями. Лет через пятьдесят, много семьдесят, эти усадьбы, "дворянские гнезда", понемногу исчезали с лица земли, дома сгнивали или продавались на своз, каменные службы превращались в груды развалин, яблони вымирали и шли на дрова, заборы и плетни истреблялись.

Известное дело, что охотники-простолюдины — все без исключения суеверны, суеверны гораздо более, чем весь остальной народ, и, мне кажется, нетрудно найти тому объяснение и причину: постоянное, по большей части уединенное, присутствие при всех явлениях, совершающихся в природе, таинственных, часто необъяснимых и для людей образованных и даже ученых, непременно должно располагать душу охотника к вере в чудесное и сверхъестественное. Человек не любит оставаться в неизвестности: видя или слыша что-нибудь необъяснимое для него очевидностью, он создает себе фантастические объяснения и передает другим с некоторою уверенностью; те, принимая их с теплою верою, добавляют собственными наблюдениями и заключениями — и вот создается множество фантазий, иногда очень остроумных, грациозных и поэтических, иногда нелепых и уродливых, но всегда оригинальных. Я уверен, что охотники первые начали созидание фантастического мира, существующего у всех народов.

Главное удовольствие было все-таки впереди, именно - охота. Меня долго не отпускали; но потом состоялось соглашение в такой форме, что я пойду с Николаем Матвеичем, но только без ружья. Да у меня и не было своего ружья, хотя Николай Матвеич и обещал у кого-то достать.

На другой день, дамы ещё не вставали, как охотничьи экипажи, катки и тележка стояли у подъезда, и Ласка, ещё с утра понявшая, что едут на охоту, навизжавшись и напрыгавшись досыта, сидела на катках подле кучера, взволнованно и неодобрительно за промедление глядя на дверь, из которой всё ещё не выходили охотники.

Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где-нибудь травили, и что что-нибудь случилось неблагополучное.

В строгом порядке, ускоренным шагом
Едут псари по холмам и оврагам…

“В Банники – крикнул помещик – набрось!”
Борзовщики разъезжаются врозь,

А предводитель команды собачьей,
В острове скрылся крикун-доезжачий.

Изредка я очень люблю эти деревенские охоты…
Очень бывает весело, и у меня всегда является представление о тех отдаленных временах, когда также деревня-ми охотились на мамонта. Я думаю, у нас даже лучше: там огромное животное, наверно, к чему-то обязывает, но у нас предмет охоты иногда листопадник-белячок, величиной с крысу, ни к чему не обязывает, а радости охотничьей и хлопот все равно как и за мамонтом.

Когда… налетела пороша, и по следам можно было разгадать все заячьи проделки, пришёл следопыт Родионыч и сказал:
- Синий лапоть весь лежит под кучами грачевника.

Охота с ружьем и собакой прекрасна сама по себе, fur sich, как говаривали в старину; но, положим, вы не родились охотником: вы все-таки любите природу; вы, следовательно, не можете не завидовать нашему брату... Слушайте.