Я – «Меркель»

Я помню себя с 1975 года. Яркий свет, запах дерева и масла, инструменты в огрубевших ласковых руках моих родителей – блестящие лезвия отверток, керны, молоточки... Помню гравировальную мастерскую и как на ствольной коробке и моих щеках - боковых досках - рождался красивый строгий орнамент. Отлично помню, как в темной и узкой трубе кто-то сказал: «Testen Patrone», и через все моё стальное тело впервые прокатилась мгновенная мощная волна выстрела. На подушки стволов мне нанесли какие-то значки – «Marke» (клеймо) - упаковали в плотный картон и… больше людей, давших мне жизнь, я никогда не встречал.

В магазине – «Jagdgeschäft» - нас было много – новеньких, матово поблескивающих воронением ружей в стойке, обитой плотным зеленым сукном. Подходившие время от времени к витрине люди, в основном мужчины, долго рассматривали нас, вертели в руках, раскрывали и закрывали, вскидывались и щелкали эжекторами и иногда уносили кого-то из нас с собой. Пришло и моё время – меня забрали в той же картонной коробке, в которой я приехал в Jagdgeschäft. В следующий раз её открыли в каком-то большой светлом зале, вокруг было много людей в официальных костюмах (это был diplomatischer Empfang - дипломатический приём).Одному из них – уже в годах, невысокому, крепкому, с характерной печатью солнца и ветра на лице – меня и вручили со словами «Geschenk von deutschen Freunden!» (подарок от немецких друзей)…

Потом был аэропорт, самолёт и снова аэропорт, но теперь вокруг звучал совсем другой, незнакомый язык: «Подарок от коммунистов ГДР?... – вежливо спросил молодой офицер, записывая что-то у себя за стойкой. - Добро пожаловать на Родину!» Так я попал в Москву. Мой новый хозяин оказался охотником, причём охотником заядлым – об этом я узнал от своих соседей, многое повидавших гладкоствольных и одного комбинированного ружья, на стволах которого, как и у меня, было выгравировано «GEBR. MerkelSuhl». Вот только стволы у всех были солиднее, толще, чем у меня – 12 калибра, у меня же под цевьем стоял значок «16». Наверно из-за этого все мои соседи время от времени уезжали с хозяином, порой надолго, меня же редко доставали из коробки –и то только затем, чтобы показать гостям или внукам. Особенно я нравился старшему – мальчишке в забавных светлых кудряшках…

Шли годы, соседей становилось все меньше, пока, наконец, последний из них – комбинированное ружье с нижним стволом под патрон 8х57 - не отправился с хозяином в какой-то «Казахстан», да там и остался. Я всё реже покидал свою коробку – и только чтобы повертеться в руках всё того же мальчишки, который успел превратиться сначала в юношу, а затем и в мужчину. Кудряшки давно исчезли, зато с некоторых пор в его руках вдруг появилась характерная, как у хозяина, сноровка, а главное, теперь его интерес ко мне был совсем другим - острым, жадным… Но вот что-то изменилось – начали звучать слова «перерегистрация», «документов-то нет никаких», «незаконное хранение», «может, просто выбросить?» Что-то должно было случиться, и вот меня куда-то понесли. В комнате с крашеными стенами мою коробку открыли – вокруг стояли заметно постаревший за эти годы хозяин, его внук и кто-то незнакомый, в кителе со звездами на погонах. Он хмыкнул: «С 1989 года не перерегистрировалось? Только в охотбилет вписан?... Что ж, Анатолий Дмитриевич, назначим Вам административное взыскание в виде предупреждения, а Вас, молодой человек, поздравляю! Отличное ружье». Вот так у меня началась новая жизнь. Шёл 2006 год.

Я отлично помню нашу первую охоту… Кейс (да, из коробки я теперь переселился в стильный пластиковый кейс) открылся, и вместо привычных запахов квартиры и города на меня вдруг остро пахнуло такими волнующими ароматами недавно оттаявшей земли и лесной свежести, амой новый хозяин впервые продел в мои антабки ремешки погона. Вдоль вырубки мы прошлидо угла густого молодого ельника. Весенний день тихо уходил, из леса потянуло холодом и талым снегом…Неожиданно мой хозяин резко развернулся. «Хрррр-хрррр-хррхр». – донеслось издалека. Я и не заметил, как оказался у него в руках. Пауза… И вот снова неведомое «хррхр» - ближе, ближе… И вдруг (это всегда бывает вдруг!) я уже плотно лежу затыльником в плече охотника, а щекой ложи – под его скулой. Но главное, в створе стволов словно бы застыл четкий силуэт на светлом ещё фоне вечернего неба! Нет, конечно же, он летел – этот силуэт – и летел быстро, но слившись в единое целое с хозяином, мы в одно касание прицепились к нему, поймали в фокус, прошли от хвоста до кончика опущенного к земле длинного носа и на отрыве – о, эта упоительная мгновенная волна выстрела по всему моему телу – «дзанг!»... Потом, аккуратно прислонив меня к березке, мой хозяин долго лазил по ельнику, выбирался обратно, прикидывал что-то и снова исчезал, пока, наконец, не вынес плотный теплый птичий комок – моего первого вальдшнепа.

Впрочем, я снова был единственным в сейфе ружьём, у кого на стволах стоял значок «16». Мои новые соседи уезжали и возвращались обратно чаще меня, но теперь на то была другая причина – меня единственного что называется «холили и лелеяли», беря только на охоты в «простых метеоусловиях». А зря, ведь я такое же рабочее ружье, как хозяйские «Беретта» или «Иж-58». Да, мои стволы не хромированы, но я вовсе не «боюсь воды», как считали почему-то многие спутники моего хозяина по охотам, меня только смазывать надо после каждой охоты, ну, так это любое ружьё любит... Очередной важной вехой в моей судьбе стало появление у нас жизнерадостного поджарого и вислоухого моего соплеменника - немецкого курцхаара.Пришла пора совсем других охот, теперь уже я стал основным рабочим ружьём – со своими «тонкими» стволами 16 калибра я был самым легким ружьем в сейфе. Но главное, как всегда говорит мой хозяин:«Это не столько вес, сколько замечательный баланс и развесовка, которые вместе с традиционной немецкой прикладистостью превращают Merkel просто в «мимо нету!»Мимо, конечно, бывает, но в целом он прав, после того, как он удлинил мою ложу на 1.5 сантиметра, мы друг другу подходим практически идеально, и сколько совместнодобыто дупелей, бекасов, куропаток, уток, вяхирей и, конечно же, самых желанных трофеев – осенних вальдшнепов – теперь и не пересчитать.

Впрочем, эффективность нашего трио (я, легавая и хозяин) со временемперестала быть главенствующей идеей совместных охот. Мы всё меньше лазим по некосям и бурьянам и почти перестали стрелять вездесущих коростелей и тетеревов. «Один дуплет по бекасам стоит десятка выводков и сотни дергачей, - так теперь говорит мой хозяин и добавляет: В охоте с «Меркелем» все должно быть прекрасно!» Может быть поэтому под моим погоном теперь не поношенная бесформенная тужурка, а красивая и строгая охотничья куртка с оленем на эмблеме. Он долго выбирал её, мой хозяин, вообще – выбирал, в чем ходить осенью на вальдшнепа, в охоте на которого мелочей не бывает. Возможно поэтому я теперь при вскидке никогда не застреваю подмышкой, как это время от времени бывало, когда птица взлетала в самый неудобный момент пролезания и протискивания через кусты или заросли «мелятника». И патроны, которые на вальдшнепиной охоте мы носим только в карманах – любая лишняя амуниция здесь только мешает, теперь не приходиться обдувать от древесного и травяного сора, клапаны карманов куртки «Deerhunter» словно специально придуманы именно для таких охот. Немудрено, впрочем, эта одежда - такая же классика, как и я, только не немецкая, а датская…

Но, что это? – Вновь запищал бипер! Это значит, наш курцхаар Гай нашел очередного лесного кулика. Мы крадемся в сторону звука, пытаясь предугадать, как поведет себя птица, и выбрать наилучшую позицию для стрельбы. Это задача не из простых - лист ещё только начал облетать, и даже увидеть сторожкого лесного кулика пока удается не каждый раз. Но вот – момент развязки: «Гай, вперед!» Бурый комок - словно взлетевший вдруг клочок лесной подстилки - устремляется вверх и ныряет за желто-зеленую крону ближайшей березкипочти мгновенно. Почти – но я взлетаю к плечу быстрее и, провожая вальдшнепа уже по воображаемой в листве траектории, привычно выбрасываю ему вдогонку 27гр. превосходного качества «девятки» со скоростью 410м/с. Пауза – и из-за листвы выпадает наш трофей. Я снова сделал свое дело! Мне 42 года, но я делаю свою работу ничуть не хуже своих новых собратьев, с которыми – да-да – теперь встречаюсь на охоте все чаше. Оказывается «Меркель» - это не только красиво, но и заразно: уже двое наших регулярных спутников по охотам, глядя на меня, обзавелись «Меркелями». Они очень красивы – эти новые ружья, той особенной, строгой, чисто немецкой «меркелевской» красотой. Немудрено, что их новые хозяева души в них не чают, но даже рядомс роскошным Merkel 60E я выгляжу достойно. Впрочем, что такое для хорошего ружья 40 лет? Если к нему относиться так, как относится ко мне мой хозяин, то это лишь самый расцвет молодости…