О львах, леопардах и не только...

Лев тапочки не ест!

      Ветер и не думал стихать, порой его порывы достигали такой силы, что казалось ещё чуть-чуть и наше утлое укрытие сорвётся с места и умчится прочь, в ночное звёздное небо Танзании. Иногда завывание ветра вдруг перекрывает леденящий кровь глухой рык рыскающего неподалёку льва-самца. «Только его нам и не хватало», - прочитал я в светящихся в лунном свете белках глаз Дэвида. За тонкой тростниковой стенкой послышалось какое-то шуршание, а затем звук, очень похожий на сердитое утробное урчание большой кошки, трущейся о ваши ноги. Только принюхивалась и терлась эта киска не о ноги, а о стенки нашей, и без того еле живой, «засидки». На мой вопросительный кивок, от Дэвида был получен такой же утвердительный ответ. ЛЕОПАРД! И как я понял по довольно грубому тембру голоса - самец. Захотелось крикнуть: «Эй, друг, ты ошибся, приманка не здесь, а там на дереве, на той стороне сухой речки!» Но я ничего не крикнул, в горле от волнения всё пересохло. Я увидел, что Дэвид, сидящий справа от меня на лёгком пластиковом стуле у самого входа в наше импровизированное жилище, пригнулся и прикрыл голову руками. Как вы понимаете, это и есть разговор без слов. Сидя в оцепенении, я слышал, как тяжёлое, урчащее и фыркающее тело, огибает по периметру нашу «крепость», неуклонно приближаясь к так называемым дверям. На близкое тявканье гиен уже не обращаю никакого внимания, а, поборов оцепенение, извернувшись, направляю ствол Weatherby в дверной проём. О том, что стрелять в случае чего придётся с левого плеча, через согбенного Дэвида, даже не думаю, палец сам снимает карабин с предохранителя.  
      Зависнув в такой неудобной и нелепой позе, вдруг вспоминаю дурацкий анекдот про мужика, который всё время жалуется, что из его окна видна женская баня. Наверное, я действительно сумасшедший. И смех и грех. Снова поднимается ветер, леопарда не слышно. Ожидание затягивается, и мы немного расслабляемся.

      Но вдруг с треском и неимоверным шумом наша дверь распахивается и исчезает, а шум ветра наполняется истошным, полным ужаса, каким-то нечеловеческим криком Дэвида. От неожиданности я едва и сам не заорал и только по счастливой случайности не нажал на спуск. В дверномпроёме никого нет, только звёзды на чёрном небе, с удивлением взирающие на двух перепуганных идиотов. Кому повезло больше, нам или леопарду, не известно. Что было потом, описать невозможно. Давясь от хохота, спотыкаясь и матерясь, мы отыскали в темноте нашу, «унесённую ветром» дверь, водрузили её на законное место и привязали покрепче. Думали, что после такого выступления, нынешней ночью у приманки уже никто не появится. Но, как оказалось, мы ошибались...

      Прежние легендарные африканские охоты на хищников уже давно канули в Лету. Сегодня поохотиться на льва и леопарда в реальных условиях можно в пяти-шести странах Африки, не больше. Я не имею в виду накаченных транквилизаторами, полудомашних, выращенных на фермах львов, которых с упоением долбят лоснящиеся от самодостаточности, новоиспеченные «хантеры» и «левинг-стоны» всех мастей и национальностей, а потом с удовольствием позируют для модных журналов. От таких картинок меня охватывает смертельная тоска и грусть. Хочется напиться и провести остаток жизни с удочкой в руках на берегу пруда. Но проходит время, и я вновь оказываюсь в заповедных дебрях Африки, вдали от людей и человеческого жилья. И не будем никого осуждать, как говорится, каждому своё.

      Зимбабве. Пыльная грунтовая дорога, к которой плотной жёлтой стеной подступает трёхметровая «слоновья» трава, петляет среди редких холмов. Яркое солнце бьёт прямо в глаза, без солнцезащитных очков здесь делать нечего. К вечеру без очков глаза превращаются в два кровавых пятна даже у аборигенов, а что тогда говорить о нас, бледнолицых. Кроме того, добавляет проблем и мелкий, как пыль, злой вездесущий песок, клубящийся вокруг машины и забивающий все доступные и недоступные у тебя отверстия. Для меня до сих пор остаётся загадкой, как он попадает даже туда, где его просто быть не должно. Невероятно, но факт. Хуже всего в этих условиях оружию, которое по нашему российскому обыкновению хорошо смазано. Даже минимальное количество смазки, оставшейся, скажем, на затворе болтового карабина, через полчаса езды по африканским дорогам приводит к тому, что винтовка покрывается бурым налётом, а при попытке дослать патрон в патронник раздаётся такой скрежет, будто в ствольную коробку насыпали хорошую горсть абразива. От этих звуков у меня, например, сердце просто кровью обливалось. И это при том, что на моей винтовке  Weatherby допуски подгонки затвора довольно свободные, а что же говорить о европейском оружии, к примеру, о сверхточно притёртых болтах карабинов Sauer. Я уже не говорю о дорогих двуствольных штуцерах...

      Поэтому, отправляясь на охоту в Африку, позаботьтесь о сохранности своего «друга», не ленитесь по вечерам его чистить, а главное, максимально удаляйте оставшуюся после чистки смазку: с сухой, чистой поверхности легче сдуть или смахнуть пыль и мелкий песок. Эти довольно простые правила не только продлят жизнь вашему любимцу, но может так случиться, что в критической ситуации, и сохранят её вам. Ведь никому не нужно объяснять, к чему приводит отказ оружия на серьёзной охоте. И это касается не только охоты в Африке. Известно немало случаев, когда густая, застывшая на сильном морозе оружейная смазка приводила к гибели охотника. Оружие просто не стреляло в тот момент, когда было необходимо!

      Но продолжим наш путь по бесконечным африканским дорогам. Иногда через дорогу с серьёзным видом, с задранными вверх хвостами перебегают спешащие по делам бородавочники. Вот пара антилоп в два прыжка перемахнула через дорогу. Импалы, чьи парящие прыжки сложно спутать с движениями других обитателей здешних мест. Но тут я замечаю на дороге два странных предмета. Подъезжаем поближе, и вот уже можно хорошо рассмотреть пару довольно приличных тапочек, в каких ходят местные жители. Никого поблизости нет, только дорога да обступающая её густая «слоновья» трава. Я вопросительно посмотрел на Дэвида. С невозмутимым видом он произнёс только одно слово: «Lion (лев)», ("cразу не поняв, я переспросил: «Дэвид, причём здесь лев и тапочки?» Ответ, который услышал, привёл меня в некоторое замешательство. «Лев тапочки не ест!»- так же невозмутимо сказал Дэвид. Тогда по дороге я, если честно, подумал, что надо мной подшучивают. Чувствуя какой-то подвох, решил промолчать и правильно сделал. Ведь хорошо известно, что в каждой шутке есть только доля шутки, а всё остальное, как показывает практика, чистая правда.

      Километров через пятнадцать проехали довольно большую деревню, но жителей не видно - жара, только у небольшого загона для коз мы заметили неподвижно стоящего, иссушенного, как всё вокруг, старика. Он никак не прореагировал на наше приветствие, а лишь взглядом проводил наш джип. За околицей я обернулся, старик всё так же неподвижно стоял, опираясь на свою суковатую, пастушью палку. За деревней потянулись отвоёванные у буша кукурузные поля, о прямом назначении которых я с трудом догадался по чудом сохранившимся засохшим стеблям. Кое-где даже можно было увидеть остатки ржавой, брошенной техники - ни людей, ни скотины. Всё как бы вымерло. На ум сами собой приходят знаменитые рассуждения литературного персонажа Михаила Булгакова о разрухе... Правда здесь не Россия, но причина - одна!

      Но вот мы и на месте. Ферма, как зелёный оазис в пустыне, гостеприимно распахнула перед нами свои ворота, около них толпилась разномастная группа местных крестьян, большинство которых составляли женщины и ребятишки - они что-то возбуждённо обсуждали, но за ворота не шли. На мой вопрос, не случилось ли чего и что хотят эти люди, мне объяснили, что на ферме в огромном вольере живёт пара взрослых львов, и люди из соседней деревни пришли на них посмотреть. Я, как и многие европейцы, имеющий до этого представление о животном мире Африки только по книгам да телевизионным программам о животных, с некоторой иронией спросил, неужели местные жители львов не видели? Они же, эти львы, - здесь везде. Мне очень серьёзно объяснили, что, как правило если чернокожий житель Африки и встречает льва, то это последнее, что он видит в своей жизни. Ведь в природе, по статистике, лев берёт свою добычу, например, антилопу, с четвёртой, а то и пятой попытки. А что для льва безоружный человек, идущий по дороге? Зачем носиться по жаре за импалой или ориксом, когда только протяни из травы лапу, и - «кушать подано!» В тот день, я вопросов про львов больше не задавал, а почему-то вспомнил о тапочках на дороге.

      А года три тому назад в Интернете на сайтах многих компаний, специализирующихся на организации африканских охот, был выложен небольшой видеоролик с охотой на льва. Динамичное, полное драматизма развитие событий захватило меня целиком. Я вновь и вновь, кадр за кадром просматривал этот уникальный видеоматериал и не переставал удивляться, как охотники, совершившие столько непростительных ошибок, умудрились после нападения на них раненого льва, отделаться одним испугом.

      Первая и самая главная, на мой взгляд, ошибка заключалась в том, что клиент, невнимательно слушая команды профи, поторопился и произвёл заведомо неверный выстрел, что привело к ранению зверя. Так же, имея достаточно времени и довольно удобную позицию, второй выстрел не произвёл. Время было упущено - зверь пришёл в себя. По оценке отсмотренного материала, можно заключить, что в результате первого выстрела у льва было повреждено правое плечо, но кость не задета. Это очень хорошо видно на кадрах после неудачной атаки зверя на охотников: лев при приземлении делает кувырок через правое плечо (по всей видимости, повреждённая мышца не удержала массу тела). Этим объясняется и тот момент, что в прыжке лев только оттолкнул стрелка, стоящего справа, и когти лишь разорвали рукав рубашки - движения правой лапы были действительно серьезно ограничены. Иначе, я больше чем уверен, охотник был бы убит или изувечен. И что удивительно, несмотря на то, ЧТО стрелков было четверо, и практически все стреляли по нападающему зверю, лев напал не на того, кто был ближе, а именно на того, кто стрелял первым и ранил его в плечо. Необъяснимо, но факт. У одного моего друга, профессионального аутфиттера, был случай, когда преследуемый охотниками, смертельно раненый лев в последнем прыжке одним ударом лапы практически снёс голову чернокожему следопыту, а задними лапами распорол живот, стрелявшему по нему клиенту и выпустил ему кишки. Лев упал и тут же издох. И было большой удачей, что клиента успели доставить в госпиталь на вертолёте, благо кишки оказались не задеты. Несмотря на то, что клиент остался жив, репутации охотника-профессионала был нанесён серьёзный ущерб.

      Что же касается ситуации в видеоролике, то дело даже не в том, как была организована такая серьёзная охота, пусть это останется на совести аутфиттера, а в том, как мог «профи» допустить к участию стрелков, которые словно собрались пострелять кроликов в Шотландии. Такое ощущение, что вся эта охота была пущена на самотёк, и кто кого страховал в тот или иной момент, понять невозможно. Хотя при охоте на льва с подхода всё проговаривается заранее и не один раз, каждому из участников отводится своя роль. Профи страхует клиента - самая простая схема и самая сложная, на переднем крае только двое: охотник и клиент. Второй вариант, когда профи страхует клиента, а третий страхует обоих. Этот, второй вариант, наиболее распространённый. В нашем же случае в охоте участвуют четыре стрелка, телеоператор и женщина. Все ходят плотной кучкой за охотником, как будто на экскурсии, - отсюда и результат. И то, что охотники не перестреляли друг друга и не застрелили оператора в тот момент, когда легко раненый лев, сминая ряды участников, кувыркался между ними, иначе как чудом и не назовешь. Всего по зверю с разных позиций было произведено восемь выстрелов. Я произвел этот «разбор полётов» вовсе не для того, чтобы ущемить чье-либо самолюбие, а затем, чтобы максимально обезопасить будущих охотников на африканского царя зверей.

      Я два раза участвовал в охоте на льва с подхода, в том числе один раз страховал канадского охотника и вполне успешно. Такая охота, как и любая другая, не терпит суеты, а, учитывая, что лев зверь очень серьёзный и непредсказуемый, то и относиться к нему нужно со всей ответственностью и уважением, если, конечно, у вас не десять жизней. Например, ночью к кормящимся львам можно подойти практически вплотную, главное не опускать фонарь-фару, а светить львам прямо в глаза. Они света совершенно не боятся и только щурятся, продолжая спокойно свою трапезу, и мне порой казалось, что они улыбаются, такие у львов были очаровательные морды. После той вылазки ночью, посмотрев кормящихся львов, я спросил нашего провожатого: а что будет, если фонарь вдруг погаснет. Он как-то хитро ухмыльнулся и сказал, что ничего хорошего нас не ждёт, потому что мы в кромешной темноте не видим ничего, а лев - очень большая кошка и ночью видит практически также хорошо, как и днём, а что ему взбредёт в голову, когда он увидит перед собой трёх упитанных, слепых бледнолицых, никто не знает, тем более, если у львов компания большая, а закуски мало.

      А тогда в Зимбабве точку в моих сомнениях и терзаниях по поводу правдивости страшилок о львах поставил один случай, который я, наверное, буду помнить всю оставшуюся жизнь. В тот день стояла невыносимая жара, на небе ни облачка, ни единого дуновения ветерка, только звенящий зной да редкие сонные мухи; казалось, сама природа вся съежилась от этой не спадающей жары. Полдень застал нас в каком-то неприветливом месте. Мы остановились в небольшой котловине на берегу пересохшей речки, или ручья, в гуще колючих кустарников, под одиноко стоящим, огромным баобабом. И без того раскалённый воздух в этой котловине, казалось, превратился в расплавленную полупрозрачную массу, обжигающую своим прикосновением всё живое. Что ни говори, а местечко для отдыха выбрали неподходящее, но, видимо, оно было лучшее в этом районе. С едой как-то не задалось, и я решил немного прогуляться, но Дэвид остановил меня и посоветовал взять с собой карабин, а главное не отходить далеко от лагеря, место действительно очень глухое. Я в очередной раз поймал себя на мысли, что опять расслабился, и что мы не в Рублёвском лесопарке на шашлыках. Вняв совету и зарядив на всякий случай карабин, спустился в сухое русло речки и, стараясь держаться в тени нависающих кустов, не спеша, побрёл, рассматривая оставленные на плотном песке следы животных. В одном месте русло реки делало крутой поворот, и я, помня, как местные следопыты проходят такие участки, сбавил шаг. Остановился, осторожно выглянул, но за поворотом никого не было. Я даже немного расстроился. В это время на меня вдруг потянул неизвестно откуда взявшийся лёгкий ветерок. Но к свежести ветерка всё явственней примешивался какой-то неприятный, сладковато-приторный, но до боли знакомый запах. Моё природное любопытство, как всегда, взяло верх. Определив место, откуда исходил смрад, и поборов в себе брезгливость, я решил посмотреть, кто же так пахнет? Чем ближе подходил понахоженной тропе к густым кустам, тем нестерпимее становился этот запах гниющей плоти. Тропа уходила в кусты, за которыми, как мне показалось, было довольносветло. Я оказался на небольшой поляне, сплошь усеянной обглоданными костями и останками различных животных. Запах стоял такой, что начали слезиться глаза.Но тут до меня дошло - львиная столовая, и я с некоторым запозданием тревожно огляделся. Всё тихо, ни малейшего намёка на присутствие живых. Кроме меня, естественно. Я уже собрался уходить, когда моё вниманиепривлекли, выгоревшие на солнце лохмотья, торчащие изкучи обглоданных костей. Откуда здесь, за десятки километров от ближайшего жилья, какие-то цветастые тряпки, кто их сюда притащил и зачем? Но тут в памятивсплыл недавний разговор о львах и о тапочках... которые ЛЕВ не ест!