Семейное дело господ Хауптманнов
«ОИ»: Карл, давайте начнем с Вас. Скажите, были ли Вы, сын оружейника, свободны в выборе профессии?
К.Х.: Конечно, нет. Фирма создавалась в 1939 году. Тогда были совсем другие времена - для сына считалось естественным продолжать дело отца. Так что я достаточно рано встал во главе компании.
Г.Х.: Мой дед, судя по всему, был человеком жизнерадостным, слегка легкомысленным, имевшим одну главную страсть - охоту. Он в любой момент мог сказать «Я ухожу на охоту» и спокойно исчезнуть на несколько дней. А моему отцу приходилось работать и за себя, и за него.
«ОИ»: А на чем тогда специализировалась компания и кто были ее основные клиенты?
К.Х.: Да, специализации, пожалуй что, не было. Мы делали и популярные в немецкоговорящей части Европы комбинированные ружья, и болтовые карабины, и штуцеры; выпускали и крупные, и малые калибры.
Что касается покупателей, то поначалу это были, естественно, австрийцы, потом постепенно стали появляться заказчики из Италии и других стран. А главными клиентами стали охотники из Германии. Эта страна являлась и самым большим, и самым важным рынком. После 1945 года Ферлах оказался в зоне, подконтрольной Англии. И это нам здорово помогло: многие английские офицеры были охотниками, они, естественно, понимали, что между подлежащим запрету военным производством рейха и штучным оружием ферлахских мастеров весьма мало общего, поэтому не только не запрещали работать, но и сами часто выступали в роли заказчиков.
Г.Х.: Бизнесу Хауптманнов помогло и то, что моя бабушка прекрасно говорила по-английски. Так получилось, что в 18 лет она отправилась в Нью-Йорк и 10 лет работала там няней. Кстати, этот дом был куплен на скопленные ею за океаном деньги. В период английской оккупации бабушка была переводчиком у губернатора, что обеспечивало весьма широкий круг общения, контактов...
К.Х.: Надо сказать, что послевоенные годы были хорошими для бизнеса. Вообще до середины 50-х годов прошлого века и производителей было не очень много, и выбор охотничьего оружия был весьма ограничен. Покупка оружия (естественно, я говорю о том, которое делали мастера-штучники) считалась хорошей инвестицией. Нередко охотник годами копил деньги, зато потом это оружие служило ему всю жизнь и передавалось по наследству. С массовым появлением на рынке заводских ружей картина изменилась. Они, конечно, дешевле, но в большинстве своем не соответствуют заказным ни по качеству, ни по ценности денежного вложения.
Г.Х.: Когда мне было 8 лет, отец подарил мне ружье, сделанное еще моим прадедом в 1909 году. Именно с ним я набирался охотничьего опыта, да и сейчас изредка беру его на охоту. Работает безотказно, а ведь ему уже 102 (!) года.
«ОИ»: Герд, а у Вас была возможность стать, к примеру, артистом, учителем или кем-нибудь еще?
Г.Х.: Нет.
К.Х.: Это еще почему? Я тебя никогда не ограничивал!
Г.Х.: Это правда, отец действительно настоятельно рекомендовал мне выбрать профессию, не имеющую отношения к оружию. Он считал, что у штучного оружейного производства нет перспективы. Я получил диплом дизайнера и даже некоторое время проработал в компании, занятой в сфере электроники. В 1990 году, когда мне исполнилось 24 года, у нее, к счастью, возникли некоторое проблемы, и я наконец получил возможность делать то, к чему всегда лежала душа, т. е. сосредоточиться на оружейном производстве. А в 2005-м отец передал мне бразды правления. Конечно, нам с ним пришлось изрядно попахать, чтобы компания приобрела сегодняшнюю известность и репутацию в оружейном мире. Сейчас она состоит из четырех человек: меня, моего отца, сына и жены, которая ведет бухгалтерию.
«ОИ»: Мориц, Вам сейчас 23 - на год меньше, чем было Вашему отцу, когда он стал оружейником. Вы тоже сознательно пошли по этому пути?
М.Х.: Да, конечно. Это был мой личный выбор. Сейчас я постепенно осваиваю производство, делаю некоторые детали, помогаю отцу на выставках.
Г.Х.: Маркетинг - дело наживное. Для меня самое главное - вырастить из Морица хорошего оружейника, передать ему понимание того, как и почему оружие работает. Хорошим менеджером в нашем бизнесе можно стать только тогда, когда ты сам досконально знаешь предмет и понимаешь тенденции развития рынка.
«ОИ»: А что всерьез изменилось за последнюю четверть века?
Г.Х.: Очень многое, даже маркетинг. До начала 90-х в нем просто не было нужды: для поддержания бизнеса достаточно было сидеть у себя в мастерской и ждать клиентов – они в любом случае приходили. Дело в том, что множество немцев с удовольствием ездили на охоту в бывшую Югославию - там было дешево и много зверя. А путь их практически лежал через Ферлах - даже крюк делать не требовалось. И Ферлах процветал как средневековый город, оказавшийся на каком-нибудь важном торговом пути: подъезжала машина, выходил человек и говорил: «Заверните это, вот это и еще вон то». Так, ничего не делая (в смысле маркетинга, естественно), можно было продать 3 ружья за день. Покупали и по-настоящему дорогое, и более простое оружие.
Потом в Югославии началась война, и это сладкое время закончилось. Да и сама Германия переживала не лучшие экономические времена. Я, если честно, предполагал подобный поворот событий и в начале 90-х стал искать новые рынки: много путешествовал, разговаривал с людьми, налаживал деловые контакты.
«ОИ»: А какие изменения происходили внутри компании?
Г.Х.: Мы с отцом с каждым годом все больше внимания уделяли вопросам повышения качества изготовления и совершенствовали дизайн. Если взять то, что делается сегодня, и сравнить с тем, что было сделано в 70-е и 80-е годы прошлого века, разница будет очевидна. И не потому, что те ружья были плохими, - просто сегодняшние объективно лучше.
«ОИ»: А многие считают, что «раньше были времена, а теперь - мгновения»...
Г.Х.: Ну да, деревья были выше, девушки - краше... На самом деле есть масса мелочей, которые в конечном счете и определяют уровень качества. Появились современные технологии, новые измерительные инструменты, так что точность изготовления деталей тоже стала выше. Удалось усовершенствовать многие конструктивные решения. Тут не гигантский скачок, но он все же есть.
«ОИ»: Многие оружейники-штучники, в том числе в Ферлахе, утверждают, что они все комплектующие и сегодня делают сами - у себя на производстве. Не могу понять, в чем преимущество такого подхода?
Г.Х.: Я тоже, поскольку считаю его бессмысленным, а подобное утверждение - лукавым. Я уверен, что любую работу должен делать специалист. А профессионал только тогда становится профессионалом, когда выполняет определенные операции постоянно, а не от случая к случаю. Именно поэтому мы некоторую работу делаем на аутсорсинге. Для нас принципиально получать на выходе высокое качество. Все внешние операции контролирует либо мой отец, либо сын, либо я сам.
Продолжая разговор об изменениях, замечу, что сталь мы сегодня используем примерно ту же, что и много лет назад, а вот качество дерева стало принципиально иным. Пока Турция являлась закрытой страной, мы покупали дерево в Австрии, в Югославии. Но это страны с другим климатом и другой землей, так что деревья в них просто не живут так долго, как в Турции. Там иногда пилят деревья, которые старше 300 лет! Качество древесины - превосходное.
Очень изменился дизайн. Ружья, сделанные в 70-е, конечно, не назовешь уродливыми, но они совсем не такие интересные по отделке, как современные.
«ОИ»: Но гравировка, как говорится, на боевые свойства не влияет.
К.Х.: Это правда.
Г.Х.: Я тоже, безусловно, придерживаюсь философии: охотничье оружие должно служить для охоты, а не для украшения интерьера. Но большинство людей хотят видеть оружие, в котором выдержан баланс между высоким техническим качеством и элегантным внешним видом. Особенно людей состоявшихся. А среди наших клиентов редко можно встретить тех, кто моложе 30 лет; средний возраст покупателей - 40-45. И они прекрасно понимают, что стоимость ружья складывается из нескольких составляющих. С одной стороны, из технической безупречности, с другой - из качества гравировки. Если 30 лет назад клиентов вполне устраивали незатейливые орнаменты, то сегодня они предпочитают более сложную гравировку.Я обычно рекомендую им выбирать для гравировки любой сюжет, кроме... портрета жены. Дело в том, что у нас был заказчик, который попросил выгравировать портрет своей половины. К моменту получения заказа он успел развестись, жениться по новой и не очень понимал, как теперь нести ружье в дом, где поселилась новая супруга.
«ОИ»: Это самая забавная история, связанная с гравировкой?
Г.Х.: Пожалуй, другая была смешней. Нам позвонила женщина и сказала, что ее муж уже купил у нас ружье, очень доволен, а она теперь хочет заказать такое же в подарок своему любовнику. Спросила: «Можете ли вы выгравировать на оружии мое обнаженное тело?» Мы обсудили детали и сошлись на том, что гравировка украсит пистолетную рукоятку. Я поинтересовался, как ей видится работа гравера, которому понадобятся как минимум фотографии тела в вышеупомянутом виде. Оказалось, что таких снимков нет. В итоге мы договорились о встрече у киоска с прессой, она купила несколько мужских журналов и стала показывать на снимки моделей: «Вот отсюда можно взять мои ноги, отсюда - мою грудь» и т. д.
Не знаю, обнаружил ли на гравюре сходство тот, кому предназначался подарок, но сама клиентка оказалась вполне довольна работой.
А если серьезно, я обязан дать покупателю тот инструмент, который именно ему нужен для охоты. Гравировка - заключительный этап. Определяясь с ней, я должен в первую очередь понять, в чем именно заключается идея, идущая от клиента, и, возможно, скорректировать ее в лучшую сторону. Сделать можно все, главное, чтобы идея была интересной.
«ОИ»: А Вы все оружие делаете на заказ?
М.Х.: Большинство безусловно. Но мы всегда держим какие-то образцы в магазине для того, чтобы у покупателя была возможность подержать их в руках.
Г.Х.: Оружие обязательно нужно почувствовать, а не просто посмотреть на него в витрине или каталоге. Я могу, конечно, сто раз сказать, что это ружье клиенту подходит, но гораздо лучше, если он возьмет его в руки и придет к такому выводу сам. Например, есть .470-й калибр, которого многие боятся из-за отдачи. На самом деле отдача у него не столь велика, но чтобы это почувствовать, человек должен иметь возможность как минимум сделать несколько выстрелов. Если такое желание есть, мы берем ружье из магазина, через несколько минут приезжаем на стрельбище в Ферлахе и пробуем.
«ОИ»: А когда возник интерес к тяжелым калибрам? Насколько я понимаю, в 70-х, 80-х, даже 90-х годах прошлого века тяжелые африканские калибры были, скорее, исключением.
К.Х.: В нашей компании их делали и в 50-х, и в 60-х годах, но, конечно, не в таких количествах. Немцы и итальянцы, которым мы продавали оружие, в Африку ездили редко, англичане - чаще, но они всегда были больше ориентированы на свои бренды.
Г.Х.: Спрос рождает предложение. Интерес к охотам в Африке у многих возник в начале 90-х, а к тяжелым калибрам - немного позже. Сегодня Африка как охотничье направление пользуется огромной популярностью, и мы, соответственно, все чаще получаем заказы на тяжелые калибры, в том числе из России.
«ОИ»: Герд, а Вы помните, когда появился первый русский клиент?
Г.Х.: Самое первое ружье в Россию было продано через дилера в Вене. Причем он занимался не столько охотничьим бизнесом, сколько военным, но знал массу людей и, насколько я знаю, едва ли не первым в Австрии начал продавать что-то русским охотникам. Что же касается меня лично, то первые заказы из России я получил, если не ошибаюсь, в 1997 году после поездки в Санкт-Петербург.
Затем я приехал в Москву на выставку в спорткомплексе «Олипийский». Там познакомился с Андреем Смирновым из Группы компаний «Охотник». С тех пор мы не только вместе работаем над некоторыми проектами, но и близко дружим.
Что мне особенно приятно, так это то, что многие клиенты из России заказывают потом второе, третье, четвертое ружье, приезжают сами и привозят друзей. Кстати, покупка штучного оружия и сегодня - грамотная инвестиция. В момент перехода на евро я сделал для одного немецкого охотника штуцер в 470-м калибре. Тогда курс был 2 марки за 1 евро. В прошлом году он заказал 500-й и предложил мне тот выкупить. Я дал ему ту же цену, что при продаже - только не в марках, а в евро. За 10 лет стоимость ружья выросла ровно в 2 раза.
«ОИ»: Одним из совместных проектов, реализованных с Группой компаний «Охотник», стала «Африканская мечта», о которой наш журнал писал в прошлом году. Тогда Вы клялись, что больше никогда не возьметесь ни за что подобное.
Г.Х.: Недаром сказано: «Никогда не говори никогда». Весной на выставке IWA появился клиент из Санкт-Петербурга и заинтересовал меня совершенно сумасшедшим проектом. По дороге домой из Нюрнберга мы с Морицем долго его обсуждали и неожиданно сформулировали для себя несколько новых интересных идей. Как минимум одну будем сейчас реализовывать.
«ОИ»: Только одну?
Г.Х.: Больше нельзя - такой проект съедает ваше время и силы полностью. По масштабу дизайна это будет что-то напоминающее «Африканскую мечту», но в то же время совершенно другое. Мы пока только приступаем к этой работе, и я оптимистично полагаю, что ее удастся выполнить в более короткие сроки, нежели «Африканскую мечту», - за 2-2,5 года.
«ОИ»: Реализовывать проект будете втроем?
Г.Х.: Да, конечно.
«ОИ»: А с кем Вам проще работается - с отцом или с сыном?
Г.Х.: Отца я должен попросить: «Папа, пожалуйста», а сыну могу просто сказать: «А ну-ка, сделай!» Но это нормально: когда мне было столько же, сколько Морицу, отец тоже, как правило, давал мне указания. И лишь по прошествии некоторого времени мы стали совместно принимать решения.
«ОИ»: Имеет значение, кто формулирует идею?
Г.Х.: Нет, я всегда готов выслушать обе стороны - решение-то все равно в конце концов будет мое, потому что ответственность за семейный бизнес несу я. Мы, кстати, вместе не только работаем, но и отдыхаем, поскольку все трое очень любим охоту.
«ОИ»: Карл, а у Вас были проекты, подобные «Африканской мечте»?
К.Х.: Нет, меня всегда больше привлекали тройники. Как-то мы с приятелем пошли на кабанов. Их было так мною, что двух стволов не хватало - нужен был третий. Вот и пришлось заняться.
«ОИ»: Результатом, видимо, и стал штуцер Hauptmann TB (Triple Buechse) с блоком трех соединенных в горизонтальной плоскости стволов, который можно назвать визитной карточкой фирмы.
Г.Х.: Да, такое соединение стволов наша компания предложила первой: раньше считалось, что подобный тройник непременно будет громоздким и неуклюжим. Оказалось, нет: несмотря на мощную конструкцию, весит штуцер сравнительно немного. Дорабатывали мы его, правда, долго. Эта модель оборудована спусковым механизмом с двумя спусковыми крючками, для которых последовательность выстрелов выбирается при изготовлении. С моей точки зрения, это технически совершенное оружие для охоты. Сделали мы таких штуцеров в разных калибрах уже немало, поскольку они вызывают интерес и у охотников, и у коллекционеров.
«ОИ»: Вы живете и работаете в Ферлахе, который считается одной из оружейных столиц Европы. Как Вы оцениваете ее перспективы?
Г.Х.: Лет 30 назад в Ферлахе было порядка 25-30 заметных оружейных производств. На сегодня их число сократилось более чем втрое. В ближайшие 10 лет исчезнут еще несколько достаточно известных компаний. По разным причинам - и экономическим, и творческим, и просто потому, что некому будет продолжать семейное дело. По сути, сегодня в Ферлахе есть своего рода «большая пятерка» оружейников. Она, уверен, будет существовать и через 10, и через 20 лет.
«ОИ»: Семейная компания Karl Hauptmann GmbH в нее входит?
Г.Х.: Безусловно.